А.И.Савенков
ПРОБЛЕМЫ БИОЭТИКИ В СОЦИАЛЬНОЙ КОНЦЕПЦИИ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ
В 2000 году Архиерейским Собором Русской Православной Церкви (РПЦ) был принят документ под названием «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви», который рекомендован в качестве руководства для всех церковных организаций. В нем РПЦ выразила свое отношение ко всем основным проблемам, волнующем человечество на современном этапе. Этот документ включает ХVI разделов, каждый из которых посвящен какой-либо отдельной проблеме, с которыми столкнулось человечество в настоящее время, и отношения РПЦ к ним. Раздел ХII этого документа называется «Проблемы биоэтики» и посвящен таким вопросам жизни человека и общества, которые связаны не только с их физическим или социальным здоровьем, но и, прежде всего, со здоровьем нравственным, моральным. В разделе рассматривается отношение РПЦ к проблеме прерывания беременности (аборту), к контрацепции и преодоления бесплодия (XII, 2-4), к проблеме «суррогатного материнства», трансплантации и клонирования (XII, 4-7), проблеме эвтаназии и гомосексуализма (XII, 8-9). Некоторые проблемы биоэтики представлены также и в разделе «Здоровье личности и народа» (XI, 1-6), в котором рассматривается отношение РПЦ к таким весьма опасным для жизни и здоровья людей явлениям как наркомания, алкоголизм и др.
Однако, прежде чем обратиться к рассмотрению основных положений данного документа по названной проблеме, необходимо, на мой взгляд, вспомнить некоторые общехристианские и, в частности, православные исторические вехи развития церкви, а также и основные особенности, без которых трудно понять и сам сей документ, который, конечно же, несет на себе печать именно православного решения названных проблем, и тем более трудно сравнить его с католическим и протестантским их решением.
Нужно вспомнить тот факт, что православная церковь вообще, а с XV века РПЦ в особенности, всегда считала и чувствовала себя истинной носительницей и хранительницей христовых заветов и догматов апостольской церкви. Так уж сложилась судьба христианской церкви восточной римской империи после раскола последней на западную и восточную в конце IV века и получившей название православной, то есть правоверной церкви, что она с самого начала не имела единого центра управления, а оказалась раздробленной на ряд самостоятельных (автокефальных) церквей. Сначала сформировались четыре таких автокефальных церкви: Иерусалимская, Антиохийская, Александрийская и Константинопольская, а позднее, и церкви других народов восточной Европы, принявших православие, со временем также объявляли себя автокефальными, как, например, это сделала РПЦ в 1448 году. Эта церковная раздробленность православия ослабляла ее перед лицом земной светской власти и поэтому светская власть во всех православных странах считала себя выше церковной и объективно была сильнее ее. Она постоянно вмешивалась в церковную жизнь и часто смотрела на церковь как на средство, на орудие, которое и использовало в своих политических, социальных или экономических целях. Эта традиция подчинения церкви светской власти укреплялась и сохранялась еще и потому, что сама Восточная римская империя, названная позднее Византийской империей (Византией), просуществовала после разделения римской империи еще более тысячи лет – до середины XV века. Поэтому светская власть здесь всегда была сильна, и церковь, и по этой еще причине, не могла самостоятельно и свободно заниматься политическими и социальными проблемами.
А была ли вообще сфера жизни человека и общества, в которой православная церковь действовала бы самостоятельно и свободно, без вмешательства государства? Была, разумеется. Это сфера внутренней духовной жизни человека, сфера нравственной жизни общества. Не имея возможности свободно решать проблемы внешней жизни человека, такие как гражданские свободы, равенство, участие в осуществлении власти и т.п., то есть в наведении порядка и справедливости в жизни общества, православная церковь направила свои силы на внутреннюю жизнь человека, на воспитание души человеческой, на наведение в ней порядка, на формирование внутренней свободы человека. Даже если внешне человек порабощен, внутренне он может и должен быть свободен, ибо, во-первых, «перед Богом все равны», и во-вторых, этому земному миру человек принадлежит только лишь телесно. Душа же его принадлежит Богу и поэтому человек должен всегда чувствовать внутреннюю духовную свободу по отношению к земной общественной и государственной жизни и ощущать духовную свою принадлежность к миру иному, божественному.
Западное же христианство, сначала католическая церковь, а позднее и, возникшая в XVI веке протестантская, имеет совершенно иную историю и занимает в жизни западноевропейских народов более значительное место, чем православная церковь в восточных странах. Это связано с тем обстоятельством, что католическая церковь с самого начала своей истории имеет единый центр управления и одного главу – папу римского. Поэтому католическая церковь организационно, идеологически, да и экономически более сильна, чем православная. Укрепила позиции католической церкви и гибель в V веке западной римской империи под ударами варваров. На территории исчезнувшей империи начинается процесс формирования целого ряда феодальных государств, который растягивается на многие века. В этот период власть светских государей в формирующихся странах Западной Европы еще слаба и неустойчива и поэтому короли, князья и другие светские властители постоянно ищут поддержки и покровительства папы римского. А если же еще учесть, что, начиная с середины VIII века и по настоящее время существует самостоятельное папское государство, с небольшим перерывом с1870 по 1929 годы, в котором папа римский не только глава церкви, но и одновременно светский государь, то становится вполне ясно, что католическая церковь, в отличие от православной, с самого начала оказывается не просто втянутой в социально-политическую жизнь народов Западной Европы и не просто участвует в этой жизни и борьбе как самостоятельная идеологическая и социально-политическая сила, но и на протяжении большого ряда веков выступает неким высшим арбитром и судьей в жизни этих народов, государств и правящих династий. Поэтому католическая церковь много занимается внешней социально-политической жизнью людей и обществ и, соответственно, у нее остается мало сил и времени на внутреннюю духовную жизнь верующих. Она по этой причине больше сделала, чем православная церковь, для западноевропейских людей в плане установления у них внешних социальных и политических свобод, равенства и справедливости. Но для того, чтобы сохранять это положение высшего судьи и арбитра в западноевропейском обществе, для того, чтобы «идти в ногу» вместе с развитием общества, католическая церковь вынуждена была не просто изменять свою социальную доктрину, но изменять даже самое христианскую догматику, вводить новые догматы в выработанный на Вселенских Соборах символ веры. И она принимает новые догматы: догмат о filiogue, догмат о чистилище, о папской непогрешимости и другие и тем самым, по мнению православия, отходит от принципов ранней апостольской церкви, то есть, попросту говоря, впадает в ересь. Католическая церковь, таким образом, имеет с давних времен свою социальную доктрину и постоянно ее изменяет вместе с изменением условий социально-политической, экономической и культурной жизни народов. Но ценой этой социальной доктрины и ее изменений выступает отказ от решений Вселенских Соборов христианской церкви, их реформирование. Расплатой же за это чрезмерное увлечение земной социально-политической жизнью людей является постепенная ослабление роли христианских духовных ценностей, а тем самым и духовное обеднение самой католической церкви. Об этом, например, в своем интервью говорит митрополит Сурожский Антоний, проживший практически всю свою долгую жизнь в эмиграции в странах Западной Европы и хорошо знающий как современный католицизм, так и протестантские направления Европы1.
Протестантизм с начала своего возникновения (XVI век) отказался от признания Священного Предания в качестве священного текста и стал считать возможным каждому человеку давать свое толкование священным текстам, то есть Священному Писанию. Это привело к появлению в рамках протестантизма множества самостоятельных направлений, течений, сект. Но это привело также и к множеству социальных доктрин, к их пластичности, приспособляемости не только к социальным изменениям в обществе в целом, но и к местным особенностям жизни людей тех или иных стран.
Созданная в Западной Европе цивилизация, в развитие которой огромный вклад внесли как католическая, так и протестантская церкви, едва ли может быть названа христианской цивилизацией в полном смысле этого слова. Достаточно привести хотя бы такой пример. В 2002 году в Германии был принят закон, разрешающий однополовые браки. И вот телевидение показывает регистрацию первых таких браков и счастливые лица молодоженов мужского пола. И это все происходит в стране, где большинство людей верующие христиане. То, за что Богом были сожжены Содом и Гоморра, в христианской стране в XXI веке становится узаконенной нормой жизни. Даже в Древней Греции, где, как хорошо известно, однополая любовь широко практиковалась, граждане греческих полисов не дошли до того, чтобы узаконить этот факт. А в христианской стране это оказалось возможным. Поэтому православная церковь, сохраняя свою приверженность апостольской церкви и церкви Вселенских Соборов, никак не может использовать для своих целей опыт разработки социальной концепции не только в протестантской церкви, но даже и католической.
Обращаясь после такого исторического экскурса к социальной доктрине РПЦ, нужно еще сказать, что служение Богу и служение ближнему (а также и любовь к Богу и любовь к ближнему своему, как основные заповеди христианства)2 всегда занимало большое место в жизни РПЦ. Церковь пыталась определить меру служения ближнему с тем, чтобы оно не отодвинуло на второй план служение Богу. В реальной жизни РПЦ иногда служение ближнему начинало занимать излишне большое место, но всегда в таких случаях в церкви находились люди, которые указывали на неправильность столь большого внимания земной жизни людей в ущерб жизни религиозной, небесной, то есть в ущерб отношения человека с Богом. Здесь можно напомнить известный церковный диспут стяжателей (иосифлян) и нестяжателей в начале XVI века по вопросу накопления церковью богатств. Стяжатели (Иосиф Волоцкий и его сторонники) утверждали, что церковь ( и в особенности монастыри) должна иметь земное богатство (земельные угодия, крепостных крестьян, денежные средства) с тем, чтобы оказывать материальную помощь больным, калекам, нищим, престарелым и другим подобного рода нуждающимся людям. Такое социальное служение по отношению к страждущим ближним является одной из основных обязанностей церкви на земле. Это и религиозный и моральный долг церкви. Ведь и Христос, согласно евангельским текстам, не только читал проповеди, но и исцелял больных, и кормил хлебом и рыбой людей, когда они были голодны, совершая даже при этом чудеса3.
Нестяжатели же, и прежде всего их духовный лидер Нил Сорский, упрекали иосифлян за то, что они мирскому служению придают слишком много внимания и уделяют ему чрезмерно большие силы и время. Тем самым мирское служение поднимается до уровня служения Богу и может даже выходить и на первый план. А это уже отход от заповедей Христа. Искажение христианства . Христианская церковь должна прежде всего заботиться о душе человека, о его духовном здоровье. На этом стояло и продолжает стоять православие и, в частности РПЦ, следуя традиции евангельского учения и апостольской церкви. И может показаться парадоксальной и не совсем логичной победа иосифлян и в этом диспуте и в дальнейшей практической жизни РПЦ. Но на самом деле она вполне логична. Как пишет православный богослов и профессиональный знаток истории РПЦ А.В.Карташов: «Такая бесшумная победа осифлянства очень показательна. Показательно и тихое, пассивное отступление нестяжательства»4. Победа эта показательна тем, что стяжание земных богатств создает для церкви условия пусть даже и незначительной, но все же весьма ощутимой экономической независимости и свободы по отношению к государству, политическое подчинение которому стало уже для РПЦ традиционным.
Идеи нестяжательства о приоритете духовного над материальным в жизни и деятельности церкви не исчезли окончательно после названного диспута на соборе 1503 года. Они с поразительным упорством воспроизводятся вновь и вновь. И воспроизводятся они именно потому, что полнее и последовательнее выражают верность РПЦ апостольской церкви. Так, в XVIII веке, когда церковь, в результате реформ Петра I, оказалась уже и в прямом административном подчинении у государства, великие православные деятели и подвижники Тихон Задонский и Паисий Величковский еще раз напомнили руководству церкви и клиру о том, что наипервейшей задачей церкви является именно духовное воспитание верующих, то есть духовное служение, а не социальное. Земная социально-экономическая и политическая жизнь людей для церкви должна быть на втором месте, а духовная – на первом5. И вот что примечательно. В наше время РПЦ при всем огромном ее интересе и внимании к земной жизни людей, о чем говорит рассматриваемый документ «Основы социальной концепции …», все же постоянно подчеркивает примат духовного над материальным в иерархии церковных ценностей. Приведу такой пример. В одном из номеров православной молодежной газеты «Покров», издаваемой Екатеринбургской епархией, в разделе «Из жизни святых» приводится маленький рассказ весьма показательный в этом отношении. Речь в нем идет о том, как два монаха идут по пустыне и натыкаются на золотой клад. Монах, идущий впереди, сделал вид, что не увидел золото и прошел мимо. Идущий сзади монах, увидев золото, запомнил его местонахождение и потом, вернувшись, забрал его, отвез в Александрию и употребил на различные социальные нужды верующих: построил странноприимный дом для бедных и тому подобное. Совершив все эти богоугодные дела, он в молитве обратился к Богу и попросил открыть ему, насколько угодно его дело. Бог ему ответил. И ответ Бога весьма примечателен: «Подвиг твоего брата, который не взял золото, выше твоего и он более угоден Богу, ибо в своей жизни он не знает ничего, кроме монашеского делания»6. Конечно, можно сказать, что речь в этом рассказе идет не о всей церкви, а только христианском монашестве. А дело монахов, разумеется, состоит в том, чтобы молиться Богу. Но не нужно при этом забывать, что богатство в РПЦ, особенно в средневековый период, накапливались по преимуществу именно в монастырях. Монастыри были владельцами огромных земельных угодий, тысяч и десятков тысяч крепостных крестьян и не случайно при монастырях открывались и странноприимные учреждения, и госпитали, и другие подобного рода церковные благотворительные организации. Но в данном рассказе именно эта сторона деятельности монахов (и монастырей) и отмечается как менее угодное Богу дело, чем молитвенное, духовное служение Ему.
С учетом всех этих обстоятельств и нужно подойти к «Основам социальной концепции Русской Православной Церкви», чтобы понять, как ей удается сохранить и верность апостольской соборной традиции и в то же время откликнуться на вызов современности в области биоэтики, да и удается ли ей это совместить.
О том, что церковь и при разработке
этого документа сохраняет верность православной традиции, говорит следующий
факт. По всем основным проблемам биоэтики церковь подчеркивает свое
отрицательное отношение к тем или иным явлениям жизни, если они противоречат
каким-либо каноническим правилам, текстам или догматам. «С древнейших времен
Церковь рассматривает намеренное прерывание беременности (аборт) как тяжкий
грех. Канонические правила приравнивают аборт к убийству»7. Так
говорится в «Основах социальной концепции …» относительно оценки церковью
аборта. « «Суррогатное материнство», то есть вынашивание оплодотворенной
яйцеклетки женщиной, которая после родов возвращает ребенка «заказчикам», противоестественно
и морально недопустимо даже в тех случаях, когда осуществляется на
некоммерческой основе. Эта методика предполагает разрушение глубокой
эмоциональной и духовной близости, устанавливающейся между матерью и младенцем
уже во время беременности»8. «Нравственно недопустимыми с
православной точки зрения являются также все разновидности экстракорпорального
(внетелесного) оплодотворения, предполагающие заготовление, консервацию и
намеренное разрушение «избыточных» эмбрионов. Именно на признании человеческого
достоинства даже за эмбрионом основана моральная оценка аборта, осуждаемого
Церковью»9. Так с
моральных позиций оцениваются церковью отдельные формы медицинской практики,
ставшие возможными благодаря развитию науки. Относительно же клонирования в
документе говорится весьма определенно и жестко: «Замысел клонирования
является несомненным вызовом самой природе человека, заложенному в нем образу
Божию, неотъемлемой частью
которого является свобода и уникальность личности»10. А
отношение к эвтаназии у РПЦ выражено следующими словами: « … Церковь… не
может признать нравственно приемлемыми распространенные ныне в светском
обществе попытки легализации так называемой эвтаназии, то есть намеренного
умерщвления безнадёжно больных (в том числе по их желанию)»11. А
вот оценка гомосексуализма: «Относясь
с пастырской ответственностью к людям,
имеющим гомосексуальные наклонности, Церковь в то же время решительно
противостоит попыткам представить греховную тенденцию как «норму», а тем более
как предмет гордости и пример для подражания»12. Укажу еще также
на отношение церкви к алкоголизму и
наркомании, зафиксированное в этом документе: «Основная причина бегства
многих наших современников в царство алкогольных или наркотических иллюзий – это духовная опустошенность,
потеря смысла жизни, размытость нравственных ориентиров… Не отрицая
необходимости медицинской помощи на острых стадиях наркомании, Церковь уделяет
особое внимание профилактике и реабилитации, наиболее эффективным при
сознательном вовлечении страждущих в евхаристическую и общинную жизнь»13.
Думается, что приведенных цитат из «Основ социальной концепции…» вполне достаточно, чтобы увидеть, что РПЦ по-прежнему продолжает занимать вполне ортодоксальную позицию в оценке современных проблем биоэтики. Она действительно не отходит от канонических правил церкви Вселенских Соборов. Тем самым она сохраняет за собой моральное право упрекать католическую и протестантскую церкви в чрезмерном отходе от этих правил или даже в их игнорировании.
Ну а что же в «Основах социальной концепции…» говорит о том, что РПЦ не только фиксирует ряд проблем биоэтики и не только дает им оценку с православных позиций, но и пытается как-то помочь обществу их решить? Что она предлагает обществу в их решении?
В качестве примера решения подобного рода проблем в названном документе можно взять проблему прерывания беременности, с которой и начинается рассматриваемый раздел «Основ социальной концепции…». Итак, церковь рассматривает прерывание беременности как тяжкий грех и приравнивает аборт к убийству. Об этом уже говорилось выше. И далее после такой оценки аборта в документе приводятся соответствующие места из Священного Писания (из Псалтири, Иова, Иеремии) и из Священного Предания, в частности, из творений Отцов Церкви, в которых утверждается именно такое понимание аборта. Как вывод из такой оценки аборта следует утверждение: «Православная Церковь ни при каких обстоятельствах не может дать благословение на производство аборта»14. Однако, хотя аборт и приравнен здесь к убийству и совершение его рассматривается как нарушение заповеди «не убий», все же могут быть ситуации, когда приходится выбирать из двух зол, например, из двух убийств, признавая какое-то из этих зол меньшим. Пришлось ведь, в конце концов, ветхозаветному пророку Моисею выбирать из двух зол наименьшее: или ослушаться Бога и спасти жизнь своих соплеменников, которые нарушили договор (завет) между Богом и человеком и отвернулись от живого Бога Яхве – своего покровителя, начав поклоняться золотому тельцу; или проявить послушание Богу, но погубить своих, изменивших Богу, соплеменников. Моисей выбирает второе и в результате три тысячи евреев были убиты15, причем убиты своими сородичами, может быть даже своими братьями, отцами или сыновьями. Заповедь «не убий», данная Богом Моисею, была нарушена последним по требованию самого же Бога. Все эти действия Моисея имеют религиозно-исторические объяснения, но здесь их нет необходимости касаться, ибо они не предмет разговора. Предмет разговора – именно подобного рода ситуации как некий факт, ситуации, когда человеку приходится с необходимостью делать такой выбор, при котором он вынужден совершить убийство.
В документе обращается внимание как раз на подобного рода случаи и дается рекомендация священнослужителям относительно того или иного действия, а также и соответствующая ему оценка. «В случаях, когда существует прямая угроза жизни матери при продолжении беременности, особенно при наличии у нее других детей, в пастырской практике рекомендуется проявлять снисхождение. Женщина, прервавшая беременность в таких обстоятельствах, не отлучается от евхаристического общения с Церковью, но это общение обусловливается исполнением ею личного покаянного молитвенного правила, которое определяется священником, принимающем исповедь» 16,- говорится в соответствующем разделе документа.
Дополнительные разъяснения дает по этому вопросу митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл: «… совершением аборта женщина отлучает себя от причастия»17,- пишет он. Поэтому священник должен на определенное время наложить на нее епитимью (наказание). «Подчеркну: не Церковь отлучает, но сама грешница, а Церковь только определяет сроки»18,- говорит он далее. Таким образом, аборт, как убийство не родившегося еще ребенка, автоматически предполагает наказание в виде отлучения от причастия на определенный срок, за исключением тех случаев, которые названы в вышеприведенной цитате. Определение сроков епитимьи и снятие ее при искреннем раскаянии грешницы относится к компетенции священника и он перед Богом отвечает за то, насколько точно определил сроки и время снятия епитимьи.
Наличие сложных ситуаций в решении тех или иных проблем биоэтики приводит к тому, что и в православной церкви возникают различные их оценки и предлагаются разные решения. Так, например, в вопросе отношения РПЦ к наркомании, хотя в «Основах социальной концепции…» и говорится о том, что церковь признает необходимость медицинской помощи на острых стадиях наркомании, и соответствующая цитата из документа уже приводилась выше, однако, в религиозной литературе высказываются и иные суждения. Иеромонах Анатолий (Берестов) на встрече с медработниками г. Сургута говорил о том, что наркомания не медицинская проблема, а духовная или духовно-социальная. «Нет сейчас в мире ни одного медицинского способа лечения наркомании… Многие наркоманы до семи - десяти раз лечатся в разных клиниках и, выходя оттуда, сразу снова начинают колоться»19, - утверждал он. Поэтому и следует рассматривать наркоманию как проблему духовную или социально-духовную.
Меры наказания наркоторговцев в церкви тоже предлагаются различные. Например, иеромонах Флавиан (Матвеев) предлагает для них пожизненное заключение. А вот митрофорный протоиерей Владимир Зязев даже такое наказание считает мягким: «Я удивляюсь, что до сих пор не введена смертная казнь для наркоторговцев»20,- заявляет он.
Следует сказать, что не только РПЦ и ее представители сохраняют приверженность канонам церкви Вселенских Соборов. Представители других православных церквей также проявляют ортодоксальность в вопросах биоэтики. Приведу в качестве примера позицию по данному вопросу о. Стэнли Харакаса, профессора православной теологии из эллинистического колледжа Греческой Православной школы теологии Святого Креста, выраженную им в пятитомной «Энциклопедии биоэтики», подборку текстов из которой опубликовал журнал «Человек». Так, по вопросу об оценке аборта Харакас занимает такую же ортодоксальную позицию, как и представители РПЦ. Ссылаясь на второй канон Святого Василия, он следующим образом оценивает аборт: «… любой аборт – грех, так как является злом»21. Далее он подчеркивает: «… плод, каким бы неразвитым и незавершенным он ни был, не может быть уничтожен при нормальных обстоятельствах»22. При этом Харакас дает следующее разъяснение своей позиции по этому вопросу. Православием, считает он: «… отвергается довод о том, что плод есть лишь часть материнской ткани. Это не ее тело; это тело и жизнь другого человеческого существа, вверенного ее материнским заботам для кормления»23. Именно потому, что самый неразвитый зародыш есть уже другое человеческое существо, мать или кто бы то ни был другой не вправе настаивать на аборте и, следовательно, на уничтожении плода без достаточных на то оснований. Как можно видеть эта позиция мало чем отличается от позиции РПЦ, выраженной в «Основах социальной концепции…» и рассмотренной выше.
Я не буду подробно рассматривать все проблемы биоэтики, затронутые в данном православном документе. Приведенные здесь некоторые примеры обсуждения биоэтических проблем в православной периодической печати уже достаточны, на мой взгляд, и показывают, что РПЦ, хотя и придерживается вполне последовательной ортодоксальной позиции по этим вопросам, в то же время стремится помочь их решению всеми возможными ей средствами, и при обсуждении этих проблем допускает различные суждения и предложения, даже если они и выходят иногда за рамки рекомендаций «Основ социальной концепции Русской Православной Церкви».
Л И Т Е Р А Т У Р А
1. «Покров». Православная молодежная газета. №20 (31). Окт. 2001 г. С. 8-9.
2. Библия. Матф. 22, 36-40.
3. Библия. Матф. 14, 16-21.
4. Карташов А.В. Очерки по истории русской церкви. Т. 1. М.: Терра, 1992. С. 413.
5. Прот. Георгий Флоровский. Пути русского богословия. Киев: Издатель христианско-благотворительная ассоциация «Путь к истине», 1991. С. 123-127.
6. «Покров». Православная молодежная газета. №21 (32). Ноябрь. 2001 г. С. 7.
7. Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. XII, 2.
8. Там же. XII, 4.
9. Там же. XII, 4.
10. Там же. XII, 6.
11. Там же. XII, 8.
12. Там же. XII, 9.
13. Там же. XI, 6.
14. Там же. XII, 2.
15. Библия. Исх. 32, 28.
16. Основы социальной концепции… XII, 2.
17.
Митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл. Дабы жил ты и потомство твое:
«Основы социальной концепции Русской Православной Церкви» о личных проблемах
человека. \\ Журнал Московской Патриархии. 2002, №6. С. 61.
18.Там же. С. 61.
19.«Покров». Православная молодежная газета. №22 (33). Ноябрь. 2001. С. 7.
20.«Покров». Православная молодежная газета. №!6: (27). Авг. 2001. С. 5.
21.Харакас С. Православие и биоэтика. \\ Человек. 1994. №2. С. 93.
22. Там же. С. 93.
23.Там же. С. 93.