А. И. САВЕНКОВ

 

 

О  ЛОГИКЕ  БУДДИЙСКОГО  ВОСЬМЕРИЧНОГО  ПУТИ  ОСВОБОЖДЕНИЯ   ОТ  СТРАДАНИЙ.

 

       

          Каждый, кто хотя бы мало-мальски знаком с учением буддизма, знает, разумеется, что в основе его лежат четыре благородных истины и восьмеричный путь освобождения от страданий (или путь спасения), которые открылись царевичу Сиддхартхе Гаутаме в результате его сосредоточенного длительного размышления. Гаутама вследствие этого озарения, открывшего истины жизни человека и пути спасения, стал, как известно, Буддой. Четыре благородных истины, открывшиеся Будде, просты и понятны всякому, кто затратит хотя бы немного времени на их осмысление. В краткой формулировке они выглядят так: 1) жизнь есть страдание; 2) есть причины страданий; 3) есть возможность и способ избавления от страданий; 4) есть путь преодоления страданий. Этот путь и есть благородный срединный восьмеричный путь освобождения, пройдя который человек достигает нирваны – вечного покоя (или вечного блаженства в религии буддизма). Восьмеричный путь освобождения от страданий представляет собой следующее: 1) праведное воззрение; 2) праведное стремление; 3) праведная речь; 4) праведное действие; 5) праведная жизнь; 6) праведное усилие; 7) праведное созерцание; 8) праведное размышление (или самоуглубление). Проблема же, которая обнаруживается при рассмотрении этого восьмеричного пути и которая и является предметом исследования в этой статье, состоит в следующем: есть ли какая-либо логика в данной последовательности этих восьми этапов (или ступеней) пути? Или, иначе, можно ли какие-то этапы поменять местами (например, пятую и шестую, или третью и четвертую и т.п.) или это делать нельзя? А если нельзя, то почему? Что изменится от такой перестановки? Чтобы было понятней, о чем идет речь, и какую роль играет эта логика восьмеричного пути для понимания сути учения буддизма, я хочу привести вот какой пример.

        Все, конечно, слышали о знаменитом ветхозаветном Декалоге, то есть о десяти заповедях, полученных ветхозаветным пророком Моисеем от Бога на горе Синай. И поэтому любой человек вспомнит и назовет хотя бы несколько заповедей из этого Декалога, к примеру, такие общеизвестные заповеди как «не убий», «не укради», «не прелюбодействуй». Но если чуть внимательней присмотреться к этим заповедям Декалога, то станет очевидной и понятной и логика последовательности их изложения. В основе этой логики лежит иерархия ценностей, которой живет человек родо-племенного этапа развития общества. А еврейский народ времени Моисея как раз и живет родо-племенной жизнью. Так вот, для человека этой ступени развития самую большую ценность представляют не человек, не сородич и не природные явления, даже самые важные для жизни человека, а бог, а для еврейского народа – тот единственный Бог Яхве, с которым еще в давние времена был заключен взаимный договор (завет), согласно которому Яхве защищает еврейский народ, а еврейский народ, в свою очередь, поклоняется только Богу Яхве. Именно по этой причине первые четыре заповеди Декалога посвящены отношениям человека и Бога. Бог – самая большая ценность для родового человека. От него зависит жизнь не только отдельного человека, но и рода и даже всего народа. Спасает же Бог Яхве  весь еврейский народ от гибели при его исходе из египетского плена. Воды Чермного моря, как известно из библейских текстов, по велению Бога расступились перед убегающим евреями и последние прошли по сухому дну моря, а когда за ними по дну моря пошли войска египетского фараона, то воды снова сомкнулись и потопили их ¹.

         Вслед за Богом, как высшей ценностью, располагаются родители, как ценность, стоящая ниже Бога, но выше других ценностей родового человека, и поэтому пятая заповедь Декалога гласит: «Почитай отца твоего и мать твою…»². А далее следуют все остальные сородичи, то есть «ближние», как они называются в Библии. Именно на них, «ближних» распространяются последние пять заповедей Декалога. Девятая и десятая заповеди этот момент специально подчеркивают. Например, девятая заповедь гласит: «Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего»³. Ложное свидетельство, следовательно, нельзя произносить лишь на «ближнего» человека, на сородича, то есть на представителя только еврейского народа. Что же касается других народов, то на их людей можно произносить ложное свидетельство. Никакого греха это лжесвидетельство не несет. Такова психология родового человека. Такова его система и иерархия ценностей. Таково и разделение людей на «своих», «ближних», и на «чужих». Кстати, об этом разделении людей (на «своих» и «чужих») в условиях родовой жизни подробно говорит в своем исследовании известный философ и палеопсихолог Б.Ф.Поршнев⁴.

          Если в этой иерархии ценностей родового человека возникает противоречие между выше- и нижестоящими ценностями, то в жертву всегда, разумеется, приносится нижестоящая ценность. «Чужой» всегда приносится в жертву «своему», если стоит выбор между ними. А «ближний» также всегда будет принесен в жертву как только перед родовым человеком станет выбор между богом и сородичем. Выбирается, разумеется, бог. В той же ветхозаветной книге «Исход» рассказывается и такой факт из жизни еврейского народа, когда евреи  вынуждены были убить около трех тысяч своих сородичей за то, что они изменили своему Богу Яхве и стали поклоняться идолу («золотому  тельцу») и, больше того, стали упорствовать в своей измене. Бог и повелел Моисею всех их перебить. И перебили. Но, убив три тысячи сородичей, спасли и сохранили весь остальной народ и, главное, сохранили покровительство и защиту его со стороны Бога.

       Итак, обратившись к известному Декалогу, достаточно легко обнаруживаем в нем логику последовательности расположения заповедей, в которой зафиксирована иерархия ценностей родового человека: Бог, родители, остальные сородичи и чужие люди. Чужие люди, если попытаться сказать как-то точнее, вообще вне этой иерархии ценностей (ценностных отношений) и на них эти заповеди не распространяются.

        Так вот, возвращаясь к буддизму  и восьмеричному пути, попытаемся выяснить, есть ли подобного рода логика в последовательности этих этапов (ступеней) пути и, если есть, то в чем она состоит. Наличие логики признается явно или неявно едва ли не  всеми исследователями буддизма. Автор предлагаемой статьи, конечно же, с практически бесчисленной и необозримой литературой по буддизму полностью не ознакомился (да это  едва ли и возможно) и, наверно, можно найти какую-нибудь неизвестную автору книгу или статью, в которой этот вопрос решается как-нибудь иначе, чем в тех источниках, с которыми он знаком и позиции которых попытается проанализировать. И второе. Дело заключается также и в том, что очень многие авторы, если не большинство их, совсем даже и не пытаются озадачить себя этим вопросом – есть ли логика в последовательности ступеней восьмеричного пути. Они, как правило, просто перечисляют эти ступени, иногда с комментариями, иногда даже и без комментариев. Но тот факт, что все авторы в этих своих перечислениях  всегда называют их в одной и той же последовательности и никогда не меняют местами те или иные ступени, позволяет предположить, что логика последовательности ступеней восьмеричного пути спасения ими, хотя и неявно, но все же предполагается. Она имплицитно присутствует в этом перечислении.

       Обратимся к некоторым подобного рода источникам. Так, например, известный советский религиовед – Крывелев И.А. в своей двухтомной «Истории религий» говорит о восьмеричном пути следующее: « Чтобы этого (избавления от страданий – А.С.) достигнуть, надо следовать «благородному восьмеричному пути». Восемь элементов его заключаются в правильных взглядах, правильной решимости, правильной речи, правильном поведении, правильном образе жизни, правильном усилии, правильном направлении мысли, правильном сосредоточении»⁶. Далее автор дает следующее пояснение к этим «элементам» восьмеричного пути: «Неопределенность каждой из перечисленных формул дает возможность вкладывать в нее любое содержание»⁷. Таким образом, последовательность «элементов» восьмеричного пути автор указывает в соответствии со сложившейся и принятой в литературе традицией, а вот содержание их называет весьма «неопределенным», что, в принципе, позволяет менять местами (или, попросту говоря, свободно тасовать) эти элементы восьмеричного пути без особого ущерба для самого пути. Неопределенность содержания элементов это вполне, можно полагать, допускает.

        Другой буддолог советского времени – А.Н.Кочетов, также, говоря о восьмеричном пути в буддизме, перечисляет в том же порядке эти восемь этапов, хотя дает им иногда несколько отличное название, но, что примечательно, неопределенность содержания каждого этапа он не признает и даже дает краткую характеристику каждого из них. Суть этих восьми этапов у него состоит в следующем: «Под «праведным воззрением» понимаются знание и верное восприятие четырех «благородных истин». Отсюда следует, что если человек никогда о них не слышал, он не может спастись, пока ему не доведется переродиться в человеческом же образе в одной из буддийских стран… «Праведное стремление» - это решимость познавшего «благородные истины» человека действовать в соответствии с ними… Одним из проявлений является «праведная речь», т.е. речь, лишенная лжи, клеветы, грубости. «Праведное стремление» должно также материализоваться в «праведном действии», или поведении, в отказе от уничтожения живых существ, от воровства и других наносящих вред поступков. Под «праведной жизнью», или праведным образом жизни, понимается проявление решимости в честном способе добывания средств к существованию… Под «праведным усилием» (или усердием) подразумевается решимость постоянно преодолевать дурные мысли и побуждения, то, что привязывает сознание к земным объектам, к бытию сансары… Под «праведным созерцанием» (или «праведной памятью») следует понимать, по мнению буддистов, постоянное сосредоточение на том, что уже осознано  и достигнуто на пути к спасению. Память должна служить… средством укрепления отрешенности от мирских дел и привязанностей… Наконец, «праведное размышление» (самоуглубление…) – это конечное звено самосовершенствования мысли, путь все более глубокой отрешенности от всего земного, обретение такого непоколебимого внутреннего покоя и такой невозмутимости, в которых нет места даже для радости по поводу освобождения от земных уз и появления перспективы близкого окончательного спасения, достижения нирваны»⁸. Из приведенного текста видно, что автор не только дает краткую характеристику каждому этапу восьмеричного пути, но и предлагает новый термин («праведный» вместо «правильный») в названии каждого этапа и далее весьма убедительно показывает, почему этот термин точнее передает смысл буддийского понимания этапов⁹. Поскольку эта сторона вопроса непосредственно не касается обсуждаемой темы, то мы ее оставим в стороне и не будем обсуждать. Но вот что нужно отметить у автора, так это указание на тот факт, что весь восьмеричный путь нужно разделить на две группы этапов, качественно различающихся друг от друга. Если первые пять этапов («звеньев», как называет их автор) «… относятся главным образом к сфере морали и жизненной практики, то последние три звена относятся непосредственно к сознанию человека, к его внутреннему духовному миру»¹⁰. Этой своей характеристикой восьмеричного пути автор указывает на некоторую закономерность в последовательности этапов пути, но в дальнейшем больше к этому пункту, к сожалению, не обращается.

        Хотелось бы также назвать фундаментальную работу по истории древней Индии, авторы которой – Г.М.Бонгард-Левин и Г.Ф.Ильин,  рассматривая также и вопрос о влиянии буддизма на индийскую культуру и духовную жизнь  древних индусов, обращаются, естественно, к четырем благородным истинам и благородному восьмеричному пути освобождения от страданий. Но и они, указывая в принятой традицией последовательность этих восьми этапов (или ступеней) и давая краткую характеристику их содержания, они, повторяю, также оставляют в стороне вопрос о закономерности этой последовательности этапов¹¹. Справедливости ради надо сказать, что тот же Г.М.Бонгард-Левин, в изданной ранее работе под названием «Древнеиндийская цивилизация: философия, наука, религия», не только рассматривает восьмеричный путь спасения в буддизме, но и разделяет их (этапы) на несколько групп. В первую группу входят первые два этапа – «правильные взгляды» и «правильное стремление», которые определяют дальнейшее продвижение по восьмеричному пути. Следующие три этапа (они образуют вторую группу) – это правильные речь, действие и жизнь – определяют внешнее поведение индивида. Шестой и седьмой этапы образуют третью группу и характеризуют внутреннее состояние индивида. « «Путь» завершается «правильным сосредоточением», достижением состояния полной отрешенности от мира и избавлением от каких бы то ни было желаний»¹², - так заканчивает автор свое описание восьмеричного пути в буддизме и свою попытку дать классификацию этапов этого пути.

        Кстати, хотелось бы отметить, что известный английский философ и писатель ХХ века Олдос Хаксли  в своей книге «Вечная философия», в которой он с необычайной симпатией говорит о древневосточной философии и, в частности, о философии буддизма, этот самый Хаксли, когда речь заходит о буддийском восьмеричном пути спасения, в самой обычной традиционной форме перечисляет восемь известных этапов с предельно краткой характеристикой каждого этапа и не пытается даже поставить вопрос о закономерности в последовательности этих этапов¹³.

        Все приведенные примеры рассмотрения восьмеричного пути в буддизме говорят о том, что четкая последовательность этапов этого пути сознательно или бессознательно фиксируется всеми исследователями, но что лежит в основании этой последовательности  - этот вопрос чаще всего даже и не ставится.

        Кроме тех попыток выявить закономерность последовательности этапов, которые были указаны выше (у А.Н.Кочетова и Г.М.Бонгард-Левина), хотелось бы назвать авторов курса лекций по «Истории религии», прочитанного в Санкт-Петербургском университете, где специально рассматривается этот вопрос, и выделяются три этапа в   восьмеричном  пути спасения. Авторы пишут: «Существует путь, ведущий к достижению нирваны – Благородный Восьмеричный Путь, включающий в себя три этапа: а) этап мудрости, предполагающий правильное видение, то есть осознание сути Благородных Истин, а также правильную решимость следовать буддийскому учению; б) этап соблюдения обетов и норм морали, который включает в себя правильное поведение, то есть отказ от насилия в любой форме, правильную речь – воздержание от лжи, клеветы, грубости и сплетен, и правильный образ жизни, то есть отказ от занятий и профессий, влекущих нарушения принципов буддийской морали (торговля оружием, живыми существами, алкоголем, гадания и прорицания и т.п.); в) этап сосредоточения, то есть занятия психотехникой – буддийской йогой; что предполагает  правильное усердие в овладении методами созерцания, правильное памятование – успокоение психики, избавление от аффектов и аналитическое рассмотрение природы тела, речи и сознания, и правильное сосредоточение, самадхи, то есть достижение предельной формы сосредоточенного углубления, которое и приводит к достижению нирваны»¹⁴.

        Приведенный текст показывает, что авторы, по существу, разделяют на «этапы» весь восьмеричный путь, пользуясь тем же критерием для выделения этих этапов, который был использован и их предшественниками, и о которых уже шла речь выше: первый – это знакомство с учением буддизма и принятие его; второй – это внешние формы поведения и жизни, в которых реализуется буддийская мораль, и третий – это обращение к внутреннему миру человека. В этой последовательности этапов есть своя логика – переход от внешнего к внутреннему. Этот переход и отличает один этап от другого. Однако почему переход осуществляется от внешних форм поведения к внутреннему миру человека, а не наоборот? Ведь если преобразить внутренний мир человека, то внешние формы поведения изменятся сами собой, автоматически. Не лучше ли сразу начать с преобразования внутреннего мира человека? Если таким образом сформулировать вопрос и попытаться ответить на него, то обнаружится еще одно важное основание (одна закономерность) именно такой последовательности этапов, которая и представлена в восьмеричном пути. Остановимся чуть подробнее на этом вопросе.

        Если присмотреться чуть внимательнее к этим ступеням пути освобождения от страданий, то здесь обнаруживается, во-первых, целостный подход к человеку как существу телесно-душевно-духовному, который освобождается в конечном счете от всяких страданий – и телесных, и душевных, и духовных, и, во-вторых, становится очевидной простая до гениальности логика движения от ступени к ступени как   н е п р е р ы в н о г о   в о с х о ж д е н и я   о т   б о л е е   л е г к и х   и   п р о с т ы х   к   б о л е е   т р у д н ы м   и   с л о ж н ы м   практическим действиям и задачам, которые должен выполнять и решать человек по мере постепенного освобождения от страданий.

        Всмотримся пристальнее в этот благородный восьмеричный путь спасения. Первая ступень пути – «праведное воззрение» (в дальнейшем будем использовать именно этот термин – «праведный», предложенный А.Н.Кочетовым, как более точно выражающий суть пути) означает знание учения буддизма, знание четырех благородных истин и пути спасения. Это исходная позиция. Прежде чем пойти по пути спасения – надо его знать. И только лишь тот человек оказывается на первой ступени, кто изучил и усвоил учение буддизма. Ничего более эта ступень не предполагает и не требует от человека. Человек может остановиться и статься на этой ступени, но может пойти и дальше по пути спасения и с первой ступени взойдет тогда на вторую – «праведное стремление». На эту вторую ступень восходит лишь тот, кто не только изучил и знает учение буддизма, но и принял его внутренне и, следовательно, готов жить по его принципам и нормам. Наличие вот этой решимости стать буддистом и жить в соответствии с его нормами и означает, что человек в своем движении по пути спасения взошел на вторую ступень. Опять же, ничего более, кроме этой решимости жить в соответствии с учением буддизма, вторая ступень не содержит. Если эта решимость уже есть и человек взошел, тем самым, на вторую ступень, то перед ним  возникает естественный вопрос: с чего нужно начинать эту новую жизнь, жизнь в соответствии с учением Будды? Следующее положение, а вместе с ним и следующая ступень показывают, что начинать нужно с самого простого и легкого – с «праведной речи», то есть с очищения речи от лжи, клеветы, ругательств, сквернословия и т.п. На этой ступени от человека еще не требуется, чтобы он и жил по высоконравственным нормам и совершал только добрые поступки. Это было бы слишком много и тяжело для начала. Требуется лишь чистая речь, не допускающая никакого оскорбления ни других, ни самого себя. И только лишь очистив речь и сделав эту чистую уже речь повседневной и привычной нормой, человек может восходить, точнее, восходит вследствие этого, на следующую ступень – ступень «праведного действия».

        На ступени праведного действия предполагается, что человек учится и привыкает постепенно делать добрые дела и избегает всяких плохих поступков. От человека не требуется всю жизнь совершать одни добрые поступки и жить только добродетельно. Он к этому еще не готов. Человек на этой ступени готовит себя к тому, чтобы в каждом отдельном случае и в каждой конкретной ситуации избегать дурных дел и совершать только добрые дела как по отношению к другим, так и по отношению к самому себе (например, попав на роскошный обед, где столы ломятся от изысканнейших явств и вин, не прикасаться к винам и покушать весьма умеренно, а не объедаться). Когда совершение добродетельных поступков в повседневной жизни станет привычкой и нормой и совершаются они уже автоматически, сами собой, то человек в результате этого восходит на следующую ступень – ступень «праведной жизни».

         На ступени праведной жизни человек принимает принципы, нормы и правила жизни и поведения на всю жизнь (например, жить только собственным трудом, употреблять все и всегда умеренно, никогда не употреблять мясной пищи и вина и т.п.). Сделав привычными в повседневной жизни эти правила и нормы, уже не требующих с этого времени для своего воплощения волевых и духовных сил, человек восходит тем самым на следующую очередную ступень. Эта ступень еще более сложная, трудная, но она также и принципиально иная. Дело в том, что предшествующие, названные уже ступени, связаны прежде всего с телесной жизнью человека и его телесным очищением, а следовательно, и укреплением телесного здоровья. Даже на ступени праведной речи человек как телесное существо произносит речь или слушает ее. С помощью тела человек связан с внешним природным и общественным миром и с другими людьми. И совершенно справедливо многие авторы, названные выше, называют эти, рассмотренные уже ступени восхождения к нирване, внешними формами поведения людей. Действительно, человек именно через телесную свою жизнь связан с внешним миром и через нее же выражает вовне свое внутреннее Я. На этих же вышеназванных ступенях человек предстает также и как нравственное существо. Поэтому, наряду с телесным оздоровлением идет и нравственное его очищение. На всех рассмотренных уже ступенях человек предстает именно как существо, повернутое к внешнему миру, то есть в своих внешних телесно-нравственных проявлениях. На следующей же ступени – ступени «праведного усилия» человек действительно должен совершить особое духовное и волевое усилие и повернуть свой взор от внешней жизни к внутренней, душевной. Даже самая добродетельная внешняя жизнь еще не означает, что в душе человека не появляются всякие соблазны типа зависти, осуждения, злорадства, гнева и т.п., которые человек подавляет усилием воли. На ступени праведного усилия человек очищает свою душу от всего греховного и злого, от недостойных помыслов и чувств и, наконец, вообще от всяких переживаний. И только лишь очистив полностью душу, человек может уже вообще отрешиться от мира земного, от сансары, и от самого себя в том числе как от земного существа, связанного с миром и телесно и душевно-психологически, и взойти на следующую ступень «праведного созерцания».

        На ступени праведного созерцания человек совершает еще один принципиально важный и, по-видимому, еще более трудный поворот. Он от посюстороннего мира, как внешнего так и внутреннего мира человека, которые в конечном счете является лишь миром иллюзий, майей, поворачивается к принципиально иному миру – нирване (или, как у Л. Толстого в «Войне и мире» Андрей Болконский, осознав, что он умирает, отвращает свой взор от всего земного и обращает его к миру иному, чем и потрясает до глубины души свою невесту Наташу Ростову). Устойчиво сосредоточившись на мире ином и отрешившись от земного, человек восходит тем самым на последнюю - восьмую ступень («праведное размышление» или самоуглубление) и уже не ощущает и не осознает себя представителем сего мира, а сливается с нирваной, растворяется в ней. И если он удерживается до конца жизни на этой ступени, то действительно, по учению буддизма, после смерти погружается в нирвану и прерывает тем самым цепь своих перерождений. Человеку на этой ступени уже открываются горизонты иного мира. Не случайно Будда при жизни, находясь на этой восьмой ступени, рассказал своим ученикам о 550 прошлых своих перерождениях, описание которых и образуют «Джатаки» - часть буддийского канонического текста. Человеку же, не достигшему последней ступени восьмеричного пути, такие дали и тайны перерождения, естественно, не открываются.

        Буддийский путь избавления от страданий есть путь очищения телесного, душевного и духовного и тем самым одновременно и путь укрепления здоровья также как телесного, так и душевного и духовного. И на этом пути огромную роль играет медитация, и играет тем большую роль, чем дальше человек продвинулся вперед. Если на первых пяти ступенях медитация – одно из средств их прохождения, наряду с целеустремленностью, волевым усилием и другими, то, начиная с праведного усилия, роль медитации резко возрастает. В очищении души она играет решающую роль. А на двух последних ступенях она остается по существу единственным средством, приводящим человека к нирване. Поэтому и предаваться медитации человек должен тем больше, чем ближе к нирване он находится. Да и качество медитации изменяется. Чем дальше восходит человек по пути освобождения от страданий, тем выше степень его отрешенности от внешнего мира и от самого себя. Вместе с тем, это восхождение есть движение от телесного очищения к душевному очищению и, далее, к духовному. Духовному в буддийском, а не в христианском смысле. В христианстве духовность есть пребывание человека в Духе Божием, пребывание, которое усиливает и укрепляет духовно-божественное в нем самом. В буддизме же духовность есть способность максимально (в идеале, абсолютно) отрешиться от окружающего мира и слиться с нирваной, раствориться в ней. Медитации на этом пути восхождения отводится решающая роль.

         Нужно сказать, что, как схема мира в буддизме, по мере его развития, изменяется и усложняется и наряду с земным, физическим миром выделяются эфирный и духовный как высшие планы бытия¹⁵, так и понимание пути спасения также изменяется и усложняется. Но принципиально он остается все тем же самым.

        Такой представляется мне логика восьмеричного пути в буддизме. Это не только движение от внешних форм поведения человека, которые должны быть приведены в соответствие с буддийскими нормами, к внутренним, духовным формам самоощущения, которые также должны быть очищены от всех пагубных для человека чувств, настроений, мыслей, но, одновременно, и восхождение от более простых и легких действий ко все более сложным и трудным, по мере продвижения по ступеням восьмеричного пути. Это как восхождение на гору, которая, чем выше, тем становится все круче и требует, тем самым, от человека все больше усилий, воли и времени.

        В заключение хотелось бы отметить вот что. Автор буддийской книги «Железная флейта», делает упрек в адрес многих, а по существу всех, рассуждающих о буддизме, но не являющихся буддистами и не постигнувших «… его внутреннего света»¹⁶, и, следовательно, трудящихся над своими работами совершенно напрасно. Я принимаю, разумеется, этот упрек и в свой адрес. В этом упреке много правды. И оправдаем этой работы (моей статьи) может быть лишь то обстоятельство, что она, во-первых, касается лишь частного вопроса, а не сути буддизма и, во-вторых, что тоже весьма важно, адресована она отнюдь не представителям этого учения, а таким же как и я любителям восточной мудрости и, в частности, буддийского учения.

____________________________________________________________________________

 БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ И ПРИМЕЧАНИЯ

1.      Исх. 14, 6-29.

2.      Исх. 20, 12.

3.      Исх. 20, 16.

4.      Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история. М.: Изд-во «Наука», 1979. С. 73-126.

5.      Исх. 32, 26-28.

6.      Крывелев И.А. История религий. Очерки в двух томах. Т. 2. М.: Изд-во «Мысль», 1976. С. 301-302.

7.      Там же. С. 302.

8.      Кочетов А.Н. Буддизм. Изд. 2-е, переработанное. М.: Изд-во «Наука», 1983. С. 41-42.

9.      Там же. 43-44.

10. Там же. 42.

11. Бонгард-Левин Г.М., Ильин Г.Ф. Индия в древности. М.: Главная редакция восточной литературы изд-ва «Наука», 1985. С. 344-346.

12. Бонгард-Левин Г.М. Древнеиндийская цивилизация: философия, наука, религия. М.: Главная редакция восточной литературы изд-ва «Наука», 1980. С. 113.

13. Хаксли О. Вечная философия. М.: Изд-во Эксмо, 2004. С. 307-308.

14. ИСТОРИЯ РЕЛИГИИ. Лекции, прочитанные в Санкт-Петербургском университете. Науч. редактор А.Н.Типсина. СПб.: Изд-во «Лань», 1998. С. 22.

15. Это хорошо показано в трудах крупнейшего отечественного буддолога Ф.И.Щербатского. См.: например, Щербатской Ф.И. Избранные труды по буддизму. М.: Наука, 1988. С. 208-214.

16. БУДДИЗМ. Четыре благородных истины. М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс; Харьков: Изд-во Фолио, 2000. С. 152.