|
Баталов А.А (2005 г.) Дискуссии о природе, (сущности, субстанциональности) человека продол¬жаются более двух тысяч лет и будут продолжаться. Одна из причин этой нескончаемой дискуссии - невероятно живучая он¬тологическая парадигма, восходящая ещё к досократикам. Её лейтмотив – поиск в многообразии вещей и процессов какого-то глубинного, простого, вечного первоначала («природы», «сущности», «первопричины», или, как ещё говорят, «предельного основания»). Особенность досократической натурфилософии состояла здесь только в том, что такое первоначало мыслилось многими из них существующим до единичных объектов и отдельно от них. Применение этой исследовательской парадигмы к пониманию человека дало в наши дни как будто бы разнообразнейшие варианты объяснения его жизнедеятельности. Однако, если взять их все разом, можно увидеть один и тот же, по сути, редукционистский приём. Надо сказать, что современные авторы нередко улавливают этот методологический анахронизм, говорят о необходимости его преодоления. Однако, хотя бы мало-мальски конкретный алгоритм выхода из такого положения не предлагается. Примером таких размышлений может служить написанное Стивеном Пристом в 1996 г. послесловие к русскому изданию его монографии «Теории сознания» (Stephen Priest. Theorien of the mind/ The Penguin Books. 1991) Автор назвал его – «Грядущая научная революция» и попытался наметить основы новой науки о человеке, включающей в себя психологию. Они видятся ему следующим образом. (Приводимая далее цитата длинна, но уж очень демонстративна.) «Человеческие действия не являются неизбежными и потому они не улавливаются паутиной детерминистского объяснения. Объективная наука не может объяснить ... субъективную точку зрения…» «Несмотря на всю их логическую строгость, философия и психология ХХ столетия были каталогами научных попыток, что в принципе лежит за пределами достижений науки. В философии логический бихевиоризм и его союзник – витгенштейновский аргумент личного языка, версии теории тождества сознания и мозга, функционализм, разновидности неоматериализма – всё это многочисленные попытки вбить квадратные колышки в круглые отверстия. Характерные черты человеческой реальности антитетичны по отношению к свойствам, которые охватывают эти теории. В психологии экспериментальная психология, бихевиоризм, психология развития и когнитивная психология – все это безнадёжные попытки сконструировать данную дисциплину в качестве науки. Центральные проблемы философии оказываются на пути любой научной психологии. Психология не является наукой. Такова ситуация, когда мы входим в 2000 год. Когда дело доходит до объяснения собственного существования, имеющиеся научные методы не справляются. Та новая наука, что заменит старую, будет столь новой, что трудно знать, можно ли вообще называть её наукой. Эта революция вовлекает науку как антитезис науке. В то время как традиционная наука является редукционистский, новая наука должна быть всесторонней. Она должна быть реалистической в отношении человеческого мира. От неё будет требоваться понимание человеческого существования как одновременно ментального и физического, как себя и другого, индивидуального и социального, свободного и детерминированного, временного и вневременного, внутреннего и внешнего, предсказуемого и непредсказуемого. Работа, приводящая к следующей научной революции, будет заключать в себе и показ того, как эти, казалось бы, взаимноисключающие свойства фактически оказываются дополняющими. Они применяются без противоречия. И эта реальность – Ваше собственное существование здесь и сейчас». (Стивен П. Теории сознания. Пер с англ. – М.2000. С.279-280) С автором можно солидаризироваться во многом. Действительно, нужно реалистически (если не нравится слово «материалистически», или «объективно-научно») понимать человеческое существование. Действительно, нужно это существование «брать» всесторонне. Действительно, его нужно видеть в единстве и антагонизме противоположностей. (Наверное, цитируемый автор был бы порядочно удивлён, если бы узнал, что эти, постулируемые им, «новые» принципы науки о человеке общеизвестны в России. Как «требования диалектической логики» они всегда входили в вузовский курс философии диалектического материализма.) Действительно, наконец, что наука имеет свои границы. При всех её нынешних и будущих модификациях она в принципе не может дать исчерпывающее понимание вот этого индивида. Она также никогда не сможет предложить автоматически действующие техники работы индивида над собой и влияния на других. В процессе преодоления сциентистской абсолютизации науки выяснилось, что во всех её сферах безличное, всеобщее и необходимое знание для его реализации непременно должно трансформироваться в личностные знания и умения. (Полани М. Личностное знание. Пер. с англ. - М. 1985) Оно должно сплавляться с вненаучными составляющими культуры – моралью, эстетическим вкусом и т.д. Всё это, повторим, заслуживает поддержки. Но что можно противопоставить редукционизму на деле? Терминологически выйти за его пределы несложно: достаточно, например, ввести слово холизм. ( От греч. δλος – весь, целый. Речь сейчас не идёт об одной из организмических концепций.) Но требуется не словесное преодоление, а конкретизация желаемой методологии. Для этого в первую очередь надлежит переосмыслить исходную онтологическую установку. Первые философы, как уже сказано, ставили задачу - найти главную стихию, являющую себя чувствам и уму человека бесконечным многообразием явлений мира в целом и жизненного мира человека, в частности. Множество философов самых разных направлений в последующем продолжали заниматься, по сути, этим же делом. Заменяли лишь терминологическую оболочку: вместо «стихии» - «субстанция» (эссенция квинта), «абсолют». «Бог», «предельное основание», «всеобщая сущность», «бытие как таковое» и т.п. В этом плане принципиальных различий между монизмом, дуа¬лизмом и плюрализмом нет. Спор идёт лишь о количестве и качестве «субстанций», к которым (или к которой) можно редуцировать (свести или потом вывести) всё мироздание, включая самих философствующих. Использование такой онтологической парадигмы, а именно она и про¬должает находиться «на вооружении» более двадцати пяти веков, вынуждает философов снова и снова ставить проблему – « какова в конечном счёте «квинтэссенция» (субстанция, природа и т.п.) человека? При этом «конечный счёт» молчаливо предполагается в духе указанной онтологической парадигмы как некое одинаковое, всем людям присущее свойство человека, проходящее через все века. Каково же оно? Разум? Воля? Культ? Язык? Труд? Либидо? Игра? Деятельность? Дух? … В 1993 г. по окончании Всемирного философского конгресса, проходившего в Москве, в одном из опубликованных материалов, бвло приведено 25 серьёзных и полушутливых определений человека - «обезьяна, севшая за машинку и написавшая эти книги», « существо, которое всегда любит смотреться в зеркало», «единственное краснеющее или нуждающееся в этом животное» и т.п. Завершает этот обзор высказывание американского философа Абрахама Каплана: «человек может быть определён как существо, не поддающееся определению». (Гэрбер В. Эксцентрические представления о том, что значит быть человеком. / Материалы Х1Х-го Всемирного философского конгресса. Ч.3. Философия и человек. – М.1993. С.248-252) В своё время ещё «ранний» Г.Гегель констатировал наличие серьёзной трудности в интерпретации «сущности» человека. Он отметил, что всеобщее понятие человеческой природы позволяет бесконечное число модификаций, что человеческая природа никогда не наличествовала в чистом виде. А если кто-то всё-таки желает что-нибудь вместить в понятие «чистая природа человека», то найдёт только одно – «соразмерность со всеобщим понятием». Тут же философ сразу добавил: «Но живая природа во веки веков – нечто иное, нежели понятие природы, и тем самым (…) что для понятия было простой модификацией (…) становится необходимым, живым, и, может быть, даже единственно естественным и прекрасным».(Гегель Г. Позитивность христианской религии. / Работы разных лет в 2-х Т-х. Т.1. – М. 1972. С. 91.) Ясно, что понятие «природа человека» по отношению к всеобщему понятию «природа» составляет простую модификацию последнего. Но как быть с «единственностью»? Если предполагается (именно, предполагается: недаром Гегель вставил осторожное «может быть»), что среди стихий, камней, растений, скотов и зверей, то есть, в мироздании, единственно человек естествен и прекрасен, то это крайне сомнительно. Если же подразумевалось, что только одна из возможных модификаций человеческой природы естественна и прекрасна, тогда неизбежно встаёт вечный вопрос – в чём эта модификация конкретно состоит? Диалектик, видящий пороки редукционизма, да к тому же тяготеющий к панлогизму, не отвечает на него. Через полтора века после Г.Гегеля другой немецкий философ - К.Ясперс предложил вариант решения, обратившись к анализу экзистенции. Как известно, автор квалифицировал «осевое время истории» (время Сократа, Конфуция, Будды) как начало обращения экзистенции на самоё себя и тем самым как начало становления подлинного человека. Значит, в конечном счёте человек есть рефлексирующая экзистенция? Скорее всего, сама установка на поиск «конечного счёта» непродуктивна. То есть, постановка проблемы некорректна и потому заводит в тупик. Она заранее и бессознательно полагает людей одномерными . Уточним: не в смысле «человека массы» Г. Маркузе, а в смысле «одно - и одинаково - мерными». Такой подход обрекает философскую антропологию на бесконечный перебор вариантов сведения сложнейшего к простейшему. Кажется, пора отказаться от дискуссий на тему «конечного счёта». Напротив: следует исходить из того, что человек бесконечномерен. Тогда проблема будет звучать иначе, а именно: как реализуется эта бесконечномерность? Думается, такая постановка проблемы позволит привести в какое-то единство многообразие человеческих свойств. Для её теоретического прояснения метафизикам можно было бы позаимствовать у современных физиков принцип относительности. Можно обойтись и без помощи физики. Известное положение - «истина конкретна» - уже открывает выход за рамки досократической парадигмы. На наш взгляд, нужная для современной антропологии онтологическая аксиома может иметь следующую формулировку. Отдельный параметр системы имеет ре¬альный статус «субстанции» (сущности, предельного основания и т.п.), а другие параметры - реальный же статус её «акциденций» (модусов, качеств, свойств, феноменов и т.п.) только в масштабах этой системы и лишь на определённый момент её бытия. Перефразируя известную мысль Ф.Энгельса о подвижности категорий «причина» и «следствие», можно сказать и так: То, что там и тогда выступает как субстанция, здесь и сейчас существует как акциденция, и – наоборот. Бесперспективность поисков «сущности человека вообще» задаётся недиалектическим пониманием соотношения абсолютного и относительного, в данном случае – рассуждениями досократического типа о «субстанции как таковой». Есть шутливое высказывание: «Пусть будет так, как было, ведь как–нибудь да было; ведь никогда же так не было, чтобы никак не было!» В этой шутке сквозит очень серьёзная мысль: если есть бытие, то оно везде и всегда какое-то, то есть определённое бытие. В.И.Ленин в своё время подчеркнул: «Сущность» вещей или «субстанция» тоже относительны…» (Ленин В.И. ПСС. Т.18. С.277) И в самом деле, наука показывает, что абсолютная субстанция существует посредством множества определённых субстанций. Например, в политэкономии: по К.Марксу стоимости существуют как «кристаллы общественной субстанции» (труда). Или, например, в фармации: «субстанции» - это действующие лечебные вещества, содержащиеся в таблетках, растворах, мазях и других лекарственных формах. Предложенная выше онтологическая установка позволяет увидеть при изучении человека «правды» и монизма, и плюрализма, и дуализма. Монизм: каждый чело¬век един как целостная динамическая система. Плюрализм: в статусе «субстан¬ции» человеческой жизни у разных людей, (или даже у одного и того же чело¬века в разные периоды его жизни), могут быть разные параметры (акциденции) - вера в Бога, художественное или научное творчество и т.д., если только данный параметр бытия у данного человека в данный период его жизни выступает системообразующим фактором. Дуализм: каждый параметр являет одну из бесконечно разнообразных форм раздвоения целого: «натура - культура», «сома - психика», «творец - тварь», «личность - соборность», « мужчина - женщина», «чувства - разум», «варварство - цивили¬зованность» и т.д. При сопоставлении сторон каждого параметра нужно исходить не из формулы «или – или» и не из формулы «и – и» Более корректна формула «и (и – и) – и (или – или)», требующая видеть, в чем конкретно есть сходство, а в чем – несовместимость. Количественное соотношение внутренних противоположностей каждого параметра в идеале выражается знаменитым «золотым сечением» в двух зеркально противоположных вариантах. Если принять раздвоенное целое за единицу, то 0,632 – 0,328 и напротив, 0,328 – 0,632. В реальности этот идеал воплощён двумя вариантами «зоны оптимума», математическое описание которых выходит за тему статьи. (Бочков В.Г. Принцип оптимальности как основа исследования живых систем и некоторые вопросы их математического описания. / Особенности современного научного познания. – Свердловск. УрО АН СССР. 1974. С.161-178) Функционирование многоуровневых систем, к которым относится человек, сталкивается с задачами не только оптимального соотнесения противоположностей того или иного параметра, но и оптимального согласования множества оптимумов. Здесь обнаруживается новое проявление закона единства и борьбы противоположностей. «Принцип согласования оптимумов и сопутствующий ему эффект «раковой клетки» являются основными закономерностями синхронического описания многоуровневых систем». (Корюкин В.И. Концепции уровней в современном научном познании. – Свердловск. УрО АН СССР. 1991. С.155) Заметим попутно, что изучение жизнедеятельности человеческих существ по относительно новым для науки парамет¬рам - «энергия» и «информация» ставит научный мир перед необходимостью развития нового научного направления - «эниологическая антропология». Это направление, в свою очередь, нуждается в серьёзном философском обоснова¬нии, хотя бы потому, что в неомистицизме именно «энергию» силятся утвер¬дить в статусе субстанции «человека как такового». (Баталов А.А. К философскому обоснованию эниологической антропологии. // Проблемы и гипотезы. – Екатеринбург. УГМА. Вып. 4. 2002. С.7-14. См. также сайт dialektika-eniology.narod.ru) Человек «как таковой» бесконечномерен, при этом у каждого человека в каждый мо¬мент его бытия параметры неравновесны, т.е. какой - то из них выступает сис¬темообразующим. (Физиологической основой такого функционирования служит, очевидно, механизм «доминанты», открытый А.А.Ухтомским.) Может случиться так, что системообразующий параметр приобретает чрезмерное значение. Тогда человеческое бытие на более или менее длительное время становится одномерным. Таковы по определению трудоголик, жуир, ал¬коголик, наркоман, эротоман, фанат (спортивный болельщик, поклонник и пр.), садист - маньяк и т.д. Для наглядности можно изобразить вариант научного видения человека на базе предлагаемой онтологической установки следующей схемой.
Если следовать логике досократиков, как это по сей день делают многие современники, возникает сильнейшее искушение принять один из «меридианов» за «экватор», иначе говоря, за самую незыблемую, сокровенную суть. Для примера в нашей схеме взята антитеза – «дух – тело». Тогда два редукционистских варианта: «предельное основание» человека - либо «тело» (натурализм), либо «дух» (идеализм). Вариантов редукционизма кроме вышеуказанного множество. «Человек есть Homo sexualis» – З.Фрейд. Мужское или женское начало – пружина его жизни. «Человек есть Homo faber» – К.Маркс и Ф.Энгельс. Труд, а не созерцание, сделал из обезьяны человека. «Человек есть Homo ludens (играющий)» – Ф.Шиллер. Человек только тогда вполне человек, когда играет, а не когда занят работой или бытом. «Человек есть Homo sapiens (разумный)» – множество авторов. Разумность, а не страсти - системообразующее начало человека. «Человек Сердечный», горящий, как горьковский Данко, благородной страстью и стремлением к справедливому переустройству мира – подлинный человек.(Бакшутов В.К. Философская антропология: смена парадигм. – Екатеринбург. 1998. С.13) «Человек есть тварь господня» – религиозные философы. Он – продукт творения Божьего, а не результат естественно - исторического процесса самосозидания. Изложение вариантов можно продолжить, но в этом нет необходимости; думается, и приведённых достаточно, чтобы увидеть редукционизм в деле. И надо полагать, что, если не изменить исходную онтологическую посылку, теоретические копья будут ломаться до скончания веков. Вместе с выбором онтологии надо определиться и с методологией. Стремление преодолеть подход, выбирающий только один, «настоящий» признак человеческого бытия, закономерно подводит к вопросу о выборе метода. Какой метод «по-настоящему» научен: системно-структурный? генетический? метод восхождения от абстрактного к конкретному? феноменологический?... В отечественной философской литературе советского периода преимущество отдавалось третьему, и не без основания. Он монументально представлен в гегелевской «Науке логики». Он материалистически переосмыслен и блестяще реализован К.Марксом и Ф.Энгельсом при анализе базиса и надстройки буржуазного общества. Но следует ли из этого, что в «человеке вообще» надлежит найти некую собственно человеческую «клеточку» и из неё развёртывать содержательную теорию бесконечного богатства реалий телесной и духовной, гражданской и военной, политической и экономической, научной и религиозной и множества других форм жизни? Метод восхождения несомненно продуктивен; но, если только он применяется к реальной «клеточке», генетически и функционально реализующейся в конкретном многообразии. К тому же, для полноты объяснения он дополняется другими методами. Но он ли «в конечном счёте» есть метод, единственно адекватный предмету «природа человека как такового»? Исторический опыт учит, как мы уже отметили, что теоретические копья на ристалище «человека как такового» можно ломать до второго пришествия Христа, и что эти сражения чаще всего уводят в область схоластических дискуссий. На наш взгляд, в ситуации выбора метода надо ориентироваться на принцип конкретности истины. В контексте нашей темы – на характер проблемы, с которой работает исследователь, то есть, каким именно параметром он интересуется. Тогда закрывается дорога к релятивизму, субъективизму, и открывается путь к постижению конкретных закономерностей человеческой жизнедеятельности, к разработке действенных технологий её оптимизации, а не к сочинению очередной «антропологической универсалии». Человек качественно бесконечномерен, но философские и научные вариации на тему «истинной природы человека», претендующие на роль «настоящего, окончательного объяснения», накопились уже в немалом количестве и будут умножаться. Дело в том, что абсолютизация того или иного параметра в процессе научного творчества неизбежна. «Анаксиоматизация» - преуменьшение значимости предыдущих теорий и «гипераксиоматизация» - преувеличение ценности собственных новаций были, есть и будут. (Розет И.М. Психология фантазии: экспериментально-теоретическое исследование внутренних закономерностей продуктивной умственной работы. – Минск. 1979) Так можно поступить с одним из параметров человеческого бытия на предложенной выше схеме, а именно, – «субъект – объект». Для теоретика не представляет никакой трудности абсолютизировать и этот «меридиан», представив его в роли «экватора», связующего все другие противоположности. Такой вариант «холизма» без особого внутреннего сопротивления был бы принят многими разработчиками проблем философской антропологии. Тем более что категории «субъект» и «объект», в свою очередь, многозначны. (Г.Гегель не без юмора предупреждал: вздумавши определить «субъект» и «объект», вы через несколько минут заметите, что говорите прямо противоположное намечавшемуся вами.) Однако же, эта, всем известная антитеза теоретически фиксирует всё-таки лишь одну из граней человеческого бытия, а не его базовую «клеточку». Включение её в заголовок данной статьи в логической связке с «бесконечномерностью» не придаёт ей высший статус, а использовано в качестве технического приёма. Указать на некое целое можно, напомнив какую-то хорошо известную его деталь. В этом плане для методологии противоположность «субъект – объект» вполне годится. |
